Немного графомании на общей волне

Играет: Hello darkness my old friend

Вечер. Деревня, хотя какая уже деревня, полноценный город людей погрузился в вечерние сумерки. Время молодёжи влюблённых пар, и вечерних развлечений после тяжелого дня. Все пытаются ухватить ещё немного приятных минут, прежде чем ночь вступит в свои права и этот день окончательно исчезнет в череде таких же. Все ли? Нет.
Как минимум одна фигура в этой толпе народу совсем не собиралась радоваться. Посильнее запахнув старый плащ она продолжила пробираться сквозь людей. Казалось, будто она действительно идёт против всех этих людей, будто движется против общего приподнятого настроения куда-то во тьму.
Выбравшись из толпы в тёмный переулок, фигура стала плутать в них, всё реже и реже выходя на оживлённые улицы. В одной из рук у неё был пакет, но врятли она шла за покупками таким извилистым путём. В другой же руке фигура держала продолговатый свёрток.
Проходя квартал за кварталом, фигура выбралась из оживлённого центра, горящего такими яркими, но неживыми огнями. Проходя по тёмным, сонным пригородам она добралась до широких ворот, что у многих вызывали суеверный страх, но у тех, кто по-настоящему перешел сквозь них ничто уже не пугало.
Перед ней появлялся ряд за рядом, лишь для того, чтобы исчезнуть, не удостоив их и взгляда. Одинокие тени то тут, то там не приближались к ней, но и она никак на них не реагировала. А сеть молчания, окутавшая это место, как нельзя сейчас подходила фигуре, ушедшей с головой в собственный мир. Ведущая неслышимый диалог с собой фигура добралась до обшарпанного и обвалившегося участка стены, что прямой стрелой отделяла это место от остального, бренного мира. Там была тропинка, не нахоженная кем-то и потому неровная, а искусственная сделанная тем, кто бы никого, не хотел тут видеть. В десятке шагов по ней стояла парочка маленьких, щуплых, страдающих на этой неприветливой почве ив. Парочка держалась, друг за друга как могла: сплелась корнями, переплелась ветками, в конце концов, они начали склоняться в сторону друг друга, образуя небольшую уютную полянку между ними.
Именно там, на этой полянке и стоял странно выглядящий, слегка неровно вставший, уже начавший темнеть и гнить под дождём и ветром деревянный крест. У снования креста был положен небольшой плоский камень, где каким-то добряком была оставлена одинокая, уже высохшая роза и фото. Фото, старое, уже начавшее желтеть фото девочки, лет пятнадцати-восемнадцати. Придерживая одной рукой длиннополую шляпу, девочка улыбалась в камеру.
– Какой же счастливой ты была. – наконец произнесла фигура, снимая капюшон.
Локоны серебристых волос отразились в свете начавшей подниматься по небосводу Луне, лишь слегка коснулись плеч девушки, что не спеша развернула свёрток, достав оттуда одинокую розу, и положила её к своей уже высохшей подруге.
– Ты знаешь, в богов я не верю, потому… я хочу исповедоваться тебе… – каждое слово тяжело давалось девушке. Сняв чепчик с головы, и сделав глубокий вдох, она вновь нарушила тишину. – Знаешь, мы все соскучились по тебе. Так сильно, что… многие продолжали верить в твоё возвращение. По правде, никто и не подумал, что с тобой могло что-то случиться. А я, даже не стала говорить никому… как ты и просила. – девушка вся сжалась и несколько мгновений стояла, пытаясь опять собрать растерявшиеся силы.
– Шальная пуля, ха! Глупость. Так ты сказала. Сказала, никто не поверит… ты была права.
Лёгкий ветерок заставил пошевелиться ветки ив, сейчас совсем без листьев они не могли шуршанием в ответ на слова девушки. Но именно это, именно отсутствие ответа и сломало напускное спокойствие и она, припала на одно колено перед крестом, срывающимся голосом заговорила.
– Я всего лишь хотела приободрить их! Дать немного надежды, наполнить их воспоминания, новыми, столь же счастливыми днями. Чтобы они продолжали… думать, что ты где-то тут, что просто занята в каком-то другом мире…. Проводишь эксперименты, или… просто решила спрятаться со своим домиком поглубже в Магическом лесу. Чтобы… чтобы они продолжали помнить тебя! Но я совершила ошибку… лишь ещё сильнее раздирая ещё не до конца заживший шрам, превратив его в дыру, которая врятли зарастёт когда-либо. И… чуть было всё не испортила, чуть было не…
Рука её потянулась к пакету и достала оттуда небольшой многоугольник крепко сжала его в руках.
– Нет. Я всё испортила. Я причинила лишь боль. Играла твоей жизнью, как своей я…. Я сделала всё совсем не так… не мимолётным виденьем, нет! Это стало чем-то большим и…. Девушка из последних сил схватила многоугольник, что оказался минихаккеро. Переключив ели, видимый тумблер на выключение и, выкинув руки с ним вперёд, она надрывисто прокричала.
– МАААСТЕЕЕРСПАААРК!!!
До того тёмная поляна резко озарилась золотисто-солнечным сиянием поглотившим девушку, и продолжившим расширяться. В какой-то момент он озарил округ резкой вспышкой и тут же погас оставив на поляне девушку с золотистыми локонами.
– Я не знаю, что ты сделала тогда… в свои последние минуты, когда попросила меня отойти, но…. это было самой большой твоей глупостью, зе! А моей самой большой глупостью было решиться воспользоваться этим, з-зе!
Изменённый голос девочки окончательно сорвался, и она упала ниц, уткнувшись лицом в землю, не сдерживая больше слёз.
– П-прости меня… прости м-м-меня М-марисаааа!!!
В тот день горничная не ночевала в особняке.